Архив за месяц: Январь 2014

К вопросу об истории учебно-просветительской деятельности Академии Художеств

1 комментарий

«Живопись», «Скульптура», «Архитектура», «Воспитание» — эти слова можно прочесть в круглом дворе Академии Художеств, над каждым из входов в здание. Они являются подлинным ее девизом, как учебного заведения. Каждый год в Академический Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина поступают десятки студентов – живописцев, графиков, скульпторов, архитекторов, искусствоведов. Находясь, в стенах института они не только обучаются профессиональному мастерству, приобретают необходимые навыки,  но и общаются с преподавателями, многие из которых являются выдающимися деятелями искусства и культуры, учеными с мировым именем. Тем самым, для студентов создается благоприятная культурная среда, в которой и имеет место процесс их воспитания.

В то же время, воспитательная и учебно-просветительская деятельность Академии художеств, в прошлом, и теперь, Академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина, никогда не замыкалась только его стенами и студенческой аудиторией. Трудно переоценить тот объем учебно-просветительской работы, который делался в прошлом и делается сейчас с целью воспитать в людях любовь и трепетное отношение к искусству, поддержать сотни любителей изобразительного искусства в их желании овладеть основами художественного мастерства.

В настоящее учебно-просветительская деятельность Академического института им И.Е.Репина многопланова и многообразна. При Академии художеств и институте им. И.Е.Репина помимо подготовительных курсов для абитуриентов, желающих готовиться к поступлению в институт, существуют такие учреждения, как вечерние рисовальные классы и факультет повышения квалификации для преподавателей художественных учебных заведений. Их существование является как бы продолжением сложившейся давней исторической традиции, восходящей еще к первой половине XIX века.     Еще Павел Андреевич Федотов – выдающийся мастер русской жанровой живописи посещал вечерние рисовальные классы при Академии художеств с 1835 по 1841 год. У него был билет№ 241, дававший право посещать классы.[1] Как известно, П.А. Федотов стал художником-профессионалом не сразу. Он служил в лейб-гвардии Финляндском полку. Рисовал для себя, а также по просьбе своих товарищей-сослуживцев выполнял рисунки и карикатуры на однополчан. Решение серьезно заниматься искусством П.А.Федотов принял, как он считал, достаточно поздно, когда ему было 26 лет. Сразу же бросить службу в полку и поступить учиться в Академию, он, в силу материальных трудностей не мог, поэтому он занимался в  вечерних рисовальных классах в свободное от службы время, и пытался брать необходимое для своего творчества во время занятий в классах, а также во время работы с натуры.

Посещению классов способствовал и тот факт, что сам Финляндский полк был расквартирован на Васильевском острове, и П.А.Федотов мог выкраивать время от службы для своих занятий искусством. Известно также, что после приемных испытаний, П.А.Федотов был определен сразу же во второй класс – класс копирования оригинальных фигур. Т.е. учащиеся этого класса должны были копировать образцовые рисунки мастеров. Но, в процессе обучения, П.А.Федотов посещал классы от случая к случаю, выхватывая то, что ему было полезно

В точном смысле слова, рисовальные классы при Академии не были профессиональным учебным заведением. Посещение их было свободным. Собирались здесь, в основном, любители. Военные, купцы – люди самых разнообразных званий и чинов, бывали здесь. В начале 1830-х годов рисовальные классы посещал также и Н.В.Гоголь.

В истории учебно-просветительской деятельности Академии художеств особое место занимает сотрудничество с Обществом поощрения художеств (до 1875 года – Обществом поощрения художников), которое впоследствии стало называться императорским. В 1820 году три частных лица – статс-секретарь П.А.Кикин, князь И.А.Гагарин и подполковник А.И.Дмитрев-Мамонов основали Общество поощрения художников. К ним присоединились еще двое любителей – В.И.Киль и Ф.Ф.Шуберт. Эти пять лиц, и подписали 30 ноября 1821 года первые «Основные правила для руководства и деятельности общества». Общество имело целью распространение художественных произведений в массах публики путем выставок, организации художественных лотерей, организацию заказов на художественные работы.

.

1820-е – 30-е годы были трудными для Академии художеств в финансовом смысле, что отразилось и на ее учебно-просветительской деятельности. Президентом Академии был тогда А.И.Оленин. Очень много средств было при нем потрачено на строительство и реконструкцию зданий Академии художеств, улучшение быта студентов, учебного процесса. Поэтому, лишних средств для поощрения отличившихся студентов и выпускников не было. Общество поощрения художеств организовало от себя в дополнение к академическим медалям 3 медали для поощрения художников – одну медаль первого достоинства и 2 медали – второго. В 1821 году были отправлены за границу Карл и Александр Брюлловы. В 1827 году – Александр Иванов, в 1830 году – Н.Г.Чернецов и А.В.Тыранов. Общество также выделяло средства для путешествий по России. Общество поощрения художеств воспитывало за свой счет у некоторых профессионалов Академии различных молодых художников. Н.Г.Чернецов учился у Воробьева, Н.С.Крылов – у Венецианова, А.Н.Мокрицкий и Т.Г.Шевченко – у К.П.Брюллова.

В 1824 году Общество поощрения художеств устроило особый натурный класс, который существовал до разрешения посещать натурный класс в Академии всем желающим. Общество брало на значительные суммы (почти на 1500 рублей в год) билеты для посещения Академии художеств любителями искусства.[2]

Новый этап в учебно-просветительской деятельности Академии Художеств начался со второй трети XIX века. В 1839 году появилась рисовальная школа, созданная по инициативе министра финансов Е.Ф.Канкрина. В нее могли поступать дети из низшего сословия. Уклон школы был чисто технический. Общество поощрения художеств взяло ее под свое покровительство. В 1857 году Общество приняло ее целиком в свое ведение. С закрытием в Академии первых двух классов, в 1859 году в школу перешло много учеников Академии. Вместо 2-х рисовальных классов, класса скульптуры и класса черчения, образовалось 5 классов общего рисования и 10 специальных. Школу посещало 1000 учеников, там работало 15 преподавателей. Школа была единственной, где готовили к поступлению в Академию Художеств. Впоследствии были открыты филиалы этой школы в пригородах Петербурга (на Петергофском шоссе, Шлиссельбургском тракте). В 1870 году при школе был открыт художественно-промышленный музей, а с 1861 года организовывались пятничные рисовальные вечера. В 1868 году была составлена новая программа обучения. В школе существовало 2 отдела: общерисовальный и художественно-ремесленный. Программа рисовального отдела состояла из следующих ступеней:

1. Приготовительный

2.Рисовка плоских и круглых тел и тушевка

3.Рисовка орнаментов различных стилей с гипсовых образцов

4.Рисовка частей человеческой фигуры и маски гипса.

5. Рисовка карандашом с бюстов и цельных человеческих фигур с гипса.

6. Воскресный класс. Рисование карандашом с самой модели.

7.Письмо акварелью с оригиналов.

8.Письмо акварелью с натуры.

II. Художественно-ремесленный отдел. Ознакомление с ремеслами и техническими приемами каждого ремесла.

1.Черчение.

2.Композиция орнаментов.

3.Лепка из глины элементарных видов орнамента.

4.Резьба из дерева с гипса, деревянной модели и рисунка.

5.Гравирование на дереве и литография.

6.Живопись на фарфоре, фаянсе, стекле, эмалью на меди.

При школе существовали также музей и библиотека.

В разные годы школа при Обществе поощрения художеств располагалась в разных местах Петербурга. И.Е.Репин в своих воспоминаниях «Далекое близкое»[3] рассказывает о своих занятиях в школе. Тогда она находилась на Бирже, у Дворцового моста. Плату за занятия там брали относительно приемлемую, три рубля в год. Первая работа И.Е.Репина в школе, за которую он получил первый номер – рисунок отформованного в гипсе с натуры листа лопуха.

Преподавали тогда известные педагоги – П.И.Церм и Р.К. Жуковский, но наибольший успех имели занятия И.Н.Крамского. Он приходил только по воскресеньям, очень трудно было занять место, чтобы писать с натуры, когда  бывал И.Н.Крамской. Вскоре И.Е. Репин понял, что в школе Общества поощрения художеств ему делать нечего, и ему посоветовали устроиться вольнослушателем при Академии художеств. Для этого нужно было договориться с инспектором. Сдать экзамен по рисунку с гипсовой головы, и внести довольно большую по тому времени плату – 25 рублей в год. Такую сумму Репин в то время не обладал, поэтому, следуя совету знакомых, он нашел покровителя, который вносил за него плату.

Второе направление в учебно-просветительской деятельности Академии художеств, во второй половине XIX века – подготовка кадров учителей для гимназий и начальных рисовальных школ. Это было особенно важно в период развития капитализма в России. В первое столетие своего существования Академия решала глобальные задачи это – художественное образование и воспитание живописцев, скульпторов и архитекторов, способных выполнить масштабные государственные заказы, пропагандирующих основополагающие государственные идеи. С развитием промышленности не только в Европе, но и в России, появилась необходимость в квалифицированных работниках на фабриках, заводах, людях, владеющих художественными навыками и занимающимися художественными промыслами. Одним словом, появилась потребность в людях умеющих рисовать, чертить, украшать вещи повседневного обихода, орнаментом, создавать предметы быта, улучшать их внешний вид. Для этого не обязательно высшее художественное образование. Необходимо было для начала поставить на должный уровень преподавание в гимназиях, училищах, создавать начальные художественные школы. Академия художеств готовила высококлассных специалистов- художников, скульпторов и архитекторов, но педагогическую методику преподавания художественных дисциплин не давали студентам.

Для того чтобы разработать эту методику и показать пример в преподавании художественных дисциплин и были созданы для будущих педагогов в 1872 году при Академии художеств воскресные классы рисования. Практической подготовкой учителей рисования занялись ученики старших курсов Академии художеств.[4] Это было новшеством в учебно-просветительской деятельности Академии Художеств.

Позже эти классы были закрыты и вместо них были учреждены «Педагогические курсы для приготовления учителей рисования» в 1879 году при поддержке великого князя Владимира Александровича. Основная цель и задача этих курсов была изложена в «Записке об учреждении педагогических курсов при Императорской Академии художеств В.П.Шемиотом и В.Ф.Эвальдом – директором 1-го С.Петербургского реального училища. По их мнению, чтобы поднять социальный статус учителя рисования необходимо «ходатайствовать о том, а) чтобы лица, удостоенные Академией права быть учителями на новых основаниях во всех учебных заведениях, куда они поступят, пользовались одинаковыми с учителями других предметов правами вознаграждения за уроки и на пенсию, б) чтобы таким же правом на пенсию пользовался и учитель в нормальной школе при Академии художеств». При этих курсах также была создана нормальная школа, с целью показать живой пример правильного и рационального метода рисования как общеобразовательного и учебного предмета. Одним, словом цель курсов – «создать питомники образцовых учителей».[5]

При  педагогических курсах была учреждена нормальная школа, которая призвана воплощать на практике методику преподавания рисования, которая давалась на курсах. Программа педагогических курсов была рассчитана на два года.  В первый год обучения слушатели осваивали теорию, они посещали уроки преподавателей, готовили самостоятельно методические пособия и альбомы. Второй год был посвящен практике, письменному разбору уроков, даваемых слушателями курсов в нормальной школе. В начале работы курсов, в наборе слушателей не было ограничений – в год на курсы набирали до 50 человек. Затем были введены приемные испытания. Из студентов Академии художеств на курсы  могли поступать только обучающиеся в натурном классе, а не в гипсоформовочном, как это было раньше. В 1887 – 1888 году была расширена программа курсов – введены уроки чистописания.

Обучение в нормальной школе при курсах было рассчитано на 4 года. В первый класс принимали детей от 10 до 14 лет, во втором классе учились те, кому было от 11 до 15 лет, и в третьем  — от 12 до 16 лет. Для поступления  в школу требовалось свидетельство об образовании.

«Школа должна сдерживать в известных границах и направлении индивидуальность ученика, с тою целью, чтобы,  приучив ученика к самоограничению, тем самым дать ему, возможность впоследствии разумно и целесообразно применить свою волю при самостоятельной деятельности на любом поприще, а не только лишь на художественном», — так понимали основные цели и задачи школы ее создатели.[6]

В те годы, преподаватели Академии художеств, стремились показать обществу и доказать большую роль рисования в современной жизни, на это и была направлена их учебно-просветительская деятельность. Так, на четвертом  международном конгрессе в Дрездене по вопросам обучения рисованию и прикладному искусству в докладе преподавателя – руководителя педагогических курсов Академика А.В.Маковского было сказано: «Научить видеть — трудная задача. Когда развито умение видеть, то все вокруг нас более легко делается, нашим умственным достоянием гораздо легче усваивается. Учитель рисования – прямой помощник профессора университета». «Будет легче идти новыми путями, если государство наше озаботится всесторонним развитием нашей отечественной промышленности, чтобы рисование с общеобразовательного перешло на прикладное». Но, с то же время докладчик отмечал необходимость творческого подхода в обучении рисованию. «Незачем давать ученику не знание, а прием», — говорилось в докладе. В качестве отрицательного примера в этом плане, приводилась методика преподавания в школах Германии.[7]

Задачи, поставленные курсами при Академии художеств, считались особенно важными и современными, что Академией была назначена, комиссия, в чьем ведении были курсы, в составе таких выдающихся деятелей искусства как А.И.Резанов, А.И.Сомов, Д.И.Гримм, В.П.Верещагин, В.И.Якоби. Курсы просуществовали до революции.

Революция 1917 года и связанные с ней исторические события в огромной степени повлияли на жизнь Академии художеств и все виды ее деятельности, в том числе, и на учебно-просветительскую. В течение более чем десятилетнего периода, вплоть до начала 1930—годов,  Академия трижды меняла свое название, и это, по оценке В.Г.Лисовского «не было простой формальностью», «этим выражались неустойчивость школы, неясность ее целей и неопределенность статуса»[8]. Разрушительный для академической школы период метаний и борьбы завершился в 1932 году, когда в соответствии с постановлением правительства РСФСР от 11 октября 1932 года была учреждена Всероссийская Академия Художеств.

В Научно-библиографическом архиве Российской Академии художеств сохранились документы, относящиеся к началу и середине 30-х годов XX века, рассказывающие нам о работе курсов, которые существовали тогда при Ленинградской Высшем художественно-техническом институте и при ЛИНЖАСе (Ленинградском институте живописи, архитектуры, скульптуры).

Один из них – «Положение о Государственных рабочих подготовительных курсах при Ленинградском Высшем художественно-техническом институте», относящееся к апрелю 1930 года.[9] В нем говорится о цели работы курсов, правилах приема, сроках обучения, а также об источниках финансирования курсов. Основной целью этих курсов была подготовка молодежи из рабочей среды для поступления во ВХУТЕИН. Срок обучения на курсах был – 1 год, за это время будущие абитуриенты осваивали специальные дисциплины, а также восполняли пробелы в знаниях общеобразовательных предметов. Хотя срок обучения и был установлен – 1 год, на деле различные учащиеся занимались на курсах по–разному – в зависимости от своей подготовки, некоторые оставались на курсах до 2-х лет. Окончившие курсы принимались в ВУЗ без испытаний. На курсы поступали молодые люди в возрасте от 25 лет с 5-летним производственным стажем и знанием предметов  в объеме общеобразовательной школы-пятилетки. А также туда шли молодые люди в возрасте до 25 лет, с 3-х-летним производственным стажем и знанием предметов в объеме 7-летки. Рабочий день на предприятиях, где работали слушатели курсов, был на 2 часа меньше, чем у остальных. Для слушателей,  посещающих курсы, занятия были бесплатные. Работу курсов финансировали профсоюзы. К 1937 году эти курсы были ликвидированы.

Летом 1937 года, при институте работали летние двухмесячные краткосрочные курсы. Сохранилась переписка об организации работы этих курсов, а также отчет о проделанной работе.[10]

Эти курсы были созданы для преподавателей художественных училищ и художественных школ, для освоения ими передовой методики преподавания. В течение почти двух месяцев (с 20 июня по 4 августа) 50 преподавателей из разных городов страны, выполняли задания по специальным предметам – рисунку и живописи, слушали лекции педагогов института, а также посещали музеи Ленинграда с экскурсиями на различные темы.

Помимо курсов в институте существовал Рабфак.[11] Он решал те же задачи, что и подготовительные курсы – готовил рабочую молодежь к поступлению в институт. Здесь с художественно одаренными молодыми людьми проводились занятия по специальным предметам, а также они пополняли свои знания по общеобразовательным предметам до тогдашнего объема средней школы. Молодые люди различного возраста должны были в обязательном порядке выработать трудовой стаж – от 3-х до 5-ти лет. Срок обучения на дневном и вечернем отделении Рабфака – 4 года. Существовали вступительные экзамены на Рабфак. На дневное отделение – экзамен на знание предметов, в объеме 5 лет школы. На вечернее  отделение – экзамен по общеобразовательным предметам в объеме 6 лет школы и экзамены по живописи и рисунку.

Великая Отечественная война нарушила мирное течение учебного процесса. Многие студенты ушли на фронт, многим не суждено было вернуться. Но преподаватели Академии и студенты с честью выдержали все испытания, буквально сразу же после войны постепенно начался процесс возрождения и новая страница в истории учебно-просветительской деятельности Академии Художеств. В 1944 году Институт живописи, скульптуры и архитектуры после эвакуации вернулся в родные стены. В том же году институт был удостоен чести носить имя И.Е.Репина, а в 1947 году Всероссийская Академия художеств была преобразована в Академию художеств СССР.[12]

В 1959 году, по инициативе выдающегося советского скульптора М.Г.Манизера, вновь были открыты вечерние рисовальные классы. Это событие стало знаменательным в жизни Академии художеств и художественной культуры нашей страны в целом. Продолжалась традиция, заложенная еще в XIX веке, когда появилась потребность общества в художественном образовании, возникло желание передовой интеллигенции помочь подняться до уровня мастеров народным художникам. Конечно же, после Великой Отечественной войны стали создаваться и изостудии при дворцах культуры, при различных предприятиях и организациях. Но, вечерние рисовальные классы были уникальными в процессе художественного просвещения народа.

Их уникальность состояла не только в их демократичности (любой человек, обладающий художественными способностями) мог прийти и заниматься в свободное от работы время. Существовала программа обучения, призванная помочь овладеть учащимся основами классического рисунка, на чем, собственно была основана и учебная программа в самой Академии художеств и институте им. И.Е.Репина. Появилось большое количество желающих заниматься в классах. К 1979 году классы посещали 300 человек. По сравнению со школой Общества поощрения художеств,  в которой числилось в начале XX века 1772 человека, это совсем немного. Но Академия художеств и институт им. И.Е.Репина решали проблемы с размещения возрастающего числа любителей искусства, стремящихся освоить секреты художественного мастерства или повысить свой профессиональный уровень. Пришлось и срочно искать резервы, используя дополнительное помещение расселяемой соседней квартиры, находящейся  здесь же, на Литейном дворике.[13]

Программа обучения Вечерних рисовальных классов рассчитана на 4 года. I год – рисунок гипсового орнамента, II год – рисунок гипсовой головы, III год – портрет, IV год  — рисование обнаженной натуры. В течение этих четырех лет, в процессе занятий происходит естественный отсев учащихся. По окончании курса выдается диплом.

С начала 70-х годов прошлого века, учебно-просветительская деятельность Академии художеств и института им. И.Е.Репина вышла на новый уровень. В 1972 году, на основании приказа Министерства культуры СССР от 19 июня,  при институте им. И.Е. Репина образовался Факультет повышения квалификации для преподавателей художественных учебных заведений страны.[14] Факультет был призван вести работу по повышению квалификации преподавателей художественных учебных заведений, которые приработали по специальности не менее 5 лет после получения своего основного диплома. Помимо выполнения заданий по рисунку, живописи и композиции и написания научных работ для слушателей-искусствоведов, читались лекции по философии, эстетике, методике преподавания. Слушатели посещали с экскурсиями музеи, участвовали в семинарах и конференциях. Обучение было рассчитано на один год. За год на факультете повышало свою квалификацию 40 человек.

Особое место в истории Академии занимают конец 80-х – 90-е годы – так называемый, пост перестроечный период. Не только наш институт, но многие научные учреждения и учебные заведения испытывали тогда большие трудности структурного и финансового характера. Эти годы для нашей страны в целом были переломными. Многое в нашей жизни претерпело изменения. Академия и институт, в частности, достойно преодолели основные трудности. Также плодотворно работают  и Факультет повышения квалификации и рисовальные классы,  в которых преподают лучшие педагоги института. Да и количество желающих овладеть художественным мастерством не уменьшилось, а год от года все увеличивается. Даже в Интернете мы можем прочитать восторженные отзывы о рисовальных классах, куда может пойти каждый имеющий хотя бы начальные навыки рисования и  за очень умеренную  плату может получить квалифицированную консультацию, занимаясь с опытными преподавателями нашей Академии. Точно также как и любой художник-педагог школы может повысить свой уровень на ФПК. Преемственность традиций развития реалистического искусства – вот та  основа, на которую опирается Академический институт им. И.Е.Репина – головной художественный ВУЗ нашей страны. Есть еще много резервов для улучшения и совершенствования учебно-просветительской работы. Руководство Академии Художеств и преподаватели института им. И.Е.Репина не останавливаются на достигнутом. Разрабатываются новые педагогические методики, основанные на выдающихся традициях мирового и русского искусства, углубляется индивидуальный подход к студентам, абитуриентам и слушателям курсов, что является основой для формирования и воспитания талантов.

Список использованной литературы и документов.

  1.  Лисовский В.Г. . Академия художеств, Санкт-Петербург, ООО «Алмаз», 1997
  2. Захарченко Е., Мельников, Ф. Вечерние рисовальные.  В журн. «Художник», 1988, № 5
  3. Правила Санкт-Петербургской рисовальной школы для вольноприходящих, СПб, 19…
  4. Э.Кузнецов. Павел Федотов. Л., «Искусство», 1990
  5. Программа рисования нормальной школы при педагогических курсах для приготовления учителей рисования в Императорской Академии художеств. СПб, 19…
  6. С. Кондаков. Императорская Академия художеств. СПб, 1914
  7. Записка об учреждении педагогических курсов при Императорской Академии художеств, СПб, 1876
  8. Четвертый международный конгресс в Дрездене по вопросам обучения рисованию и прикладному искусству. Доклад преподавателя-руководителя педагогических курсов при Императорской Академии художеств академика А.В.Маковского., СПб, 1912.
  9. Положение о педагогических курсах при Императорской Академии художеств. СПб, 1879
  10. Сведения о педагогических курсах и нормальной школе рисования, состоящих при Императорской Академии художеств. СПб., 1895
  11. Краткий исторический очерк императорского общества поощрения художеств. 1820-1890 гг. Составил секретарь общества Н.Собко. СПб, 1890
  12. Столпянский П.Н. Старый Петербург и Общество поощрения художеств, Л., 1928
  13. Репин. И.Е. Далекое близкое. Л., «Художник РСФСР», 1986
  14. НБА РАХ, фонд 7, оп. 1., ед. хр. 950 -974
  15. НБА РАХ, фонд 7, оп. 2, ч.1, ед.хр.495 – 1427
  16. НБА РАХ, фонд 7, оп. 5, ед. хр.4009 – 4214
  17. НБА РАХ, фонд 7, оп. 6, ед. хр.:25 — 1046

 

[1] Э.Кузнецов. Павел Федотов. Л, «Искусство», 1990

[2] Краткий исторический очерк императорского общества поощрения художеств 1820-1890 гг. СПб, 1890

1И.Е.Репин. Далекое близкое, Л., «Художник РСФСР», 1986. с. 122 -126

[4] Сведения о педагогических курсах и нормальной школе рисования, состоящих при Императорской Академии художеств. СПб,1895

[5] Записка об учреждении педагогических курсов при Императорской Академии художеств, СПб, 1876

[6] Сведения о педагогических курсах и нормальной школе рисования, состоящих при Императорской Академии художеств. СПб,1895, с. 14-15

[7] Четвертый международный конгресс в Дрездене по вопросам обучения рисованию и прикладному искусству. Доклад преподавателя-руководителя педагогических курсов при Императорской Академии художеств академика А.В.Маковского, СПб., 1912 с. 3-9

[8] В.Г.Лисовский. Академия художеств. ООО Алмаз. Санкт-Петербург, 1997, с. 165

[9] Научно-библиографический архив Российской Академии художеств, ф. 7,оп. 1, ед.хр. 950

[10] НБАХ РАХ, ф.7, оп.2,ч. 1, ед.хр. 819

[11] НБА РАХ, ф.7, оп.1, ед.хр. 1099. Проект устава художественного рабочего факультета

[12] В.Г.Лисовский. Академия Художеств, СПБ.,ООО «Алмаз» 1997

[13] НБА РАХ, ф.7, оп. 6,ед. хр. 1046 Письмо учеников вечерних рисовальных классов на имя ректора института им. И.Е. Репина Б.С.Угарова

[14] НБА РАХ ф.7, оп.6, ед. хр. 625 — 1046






Индекс цитирования.

Мои воспоминания об Александре Леонидовиче Королеве

Добавить комментарий

Много замечательных художников, архитекторов, искусствоведов учились в Академии художеств. Много человеческих историй, судеб, драматических событий хранят ее стены. Это помнишь всегда. И, особенно часто приходят в мою память те люди, кого уже нет с нами, когда в тишине по утрам поднимаешься по лестницам в свою учебную мастерскую, проходишь по сводчатым коридорам,  невольно вслушиваясь в гулко звучащие собственные шаги и всматриваясь в лица тех, которых видишь на больших фотографиях, развешанных по стенам. Это люди, оставившие след в истории нашей alma mater. Многие поколения выпускников, людей уже состоявшихся остались благодарны на всю жизнь за те бесценные знания, которые они им передали.

Один из них – Александр Леонидович Королев – мой преподаватель рисунка. В годы моей учебы он работал в мастерской Андрея Андреевича Мыльникова. Ему, Андрею Андреевичу, а также всем преподавателям этой мастерской я признателен за те бесценные советы, уроки, наставления, которыми я пользуюсь в течение всей моей сознательной творческой жизни.

Об Александре Леонидовиче Королеве я узнал в 1979 году. Мы, тогда еще молодые люди, энтузиасты, были одержимы одной идеей – преодолеть все преграды на своем пути и поступить в институт имени И.Е.Репина, или как все тогда его называли и называют сейчас – Академию художеств. Ребята приехали со всех концов нашей тогда еще необъятной страны. Кто-то вступал на порог Академии впервые и с удивлением все впитывал, буквально, как губка, кто-то уже имел, увы, печальный опыт поступления. Но для нас все еще было впереди, как это обычно бывает в молодости. И мы решили, во что бы то ни стало одолеть на своем пути все препоны и преграды. Для этой цели нужно было толково организовать подготовительный учебный процесс.

По тем временам это была большая проблема, поскольку официальных платных подготовительных курсов при институте не было. Мозгом всего нашего предприятия стал Вячеслав Данилов. В Ленинграде он жил не первый год. Работал художником- оформителем в жил конторе. И именно через свою жил контору, он добился того, что нам разрешили занять несколько комнат в расселенном здании, откуда уже давно выехали жильцы, получив новые квартиры, а дом до определенного времени продолжал стоять, являясь своеобразным памятником советской бесхозяйственности или неоправданной  щедрости. Одним, словом, нам это было на руку. Желаемое помещение у нас было. Внутри него все функционировало: электричество, вода, разные необходимые удобства, и что самое, главное, там было тепло – полная гарантия того, что натурщики не уйдут от нас. Затем мы решили увеличить количественный состав наших студийцев, прежде всего, по финансовым соображениям.

Для этого, вышеназванный Слава Данилов и еще двое-трое его помощников присутствовали при предварительной беседе, тогда еще пока не абитуриентов,  с ответственным секретарем приемной комиссии В.И.Стаценко. Эти молодые люди показывали (еще только предварительно) ему свои домашние работы. Кому-то он советовал подавать свои домашние работы в приемную комиссию и дожидаться официального допуска, кому-то, он вообще не советовал поступать в Академию, в силу разных причин. А кто-то был на верном пути, но их работы, все же немного не достигали уровня, необходимого для допуска к вступительным экзаменам. Вот такие люди и были приглашены в нашу студию.

И вот, почти все позади: помещение найдено, с натурой договорились. Осталось одно, самое главное место преподавателя. И  им, конечно же, стал  В.И.Стаценко – ныне доцент нашего института.

Занятия на наших импровизированных курсах, благодаря ему,  стали очень интересными и увлекательными. Он много беседовал с нами об искусстве, о том, каким должен быть художник в жизни и в творчестве. От него я и услышал об А.Л.Королеве. Владимир Иванович поступал очень мудро: он никогда не вмешивался в работу своего ученика. Он всегда старался,  сделать так, чтобы человек дошел до всего сам. Ведь как обычно бывает в жизни: если хочешь убедить в чем-то собеседника, сделай так, чтобы он ту мысль, которую вы ему пытаетесь доказать, привить его сознанию, считал своей. Ни в коей мере его не поучая, а тем более, не унижая.

Таким же образом, нам преподавали и рисунок. Владимир Иванович, старался как можно доходчивее, объяснить словами, и подкреплял он эти свои объяснения схемами на полях рисунка. Как потом он сказал нам, что ему очень помогла методика Александра Леонидовича Королева, близкая ему по духу.

Следующее знакомство (пока еще только заочное) с Королевым и его методом произошло у меня в стенах института. На младших курсах я учился у А.Л.Худякова, Б.М.Лавренко и Г.И.Манашерова.  В перерывах между занятиями, я заглядывал в мастерскую А.А.Мыльникова, посмотреть, как работают старшие ребята. А во время семестровых просмотров любил подолгу стоять перед их рисунками, и,  изучая их, кое-что брал себе на вооружение.

И, наконец, для меня, как и для любого студента живописного факультета, наступил ответственный момент после второго курса – выбор мастерской. Естественно, я написал заявление в мастерскую А.А.Мыльникова. Не было предела моей радости, когда я узнал, что зачислен, я строил много планов на всю мою дальнейшую студенческую и творческую жизнь. В таком приподнятом настроении начался для меня третий курс.

С самого начала для меня необычным было все. Вместо маленьких помещений, где мы занимались раньше, я попал в огромную мастерскую. Мы работали вместе с ребятами с четвертого курса, соответственно, могли видеть и ход выполнения ими учебных заданий и чему-то у них поучиться

В мастерской были три натурщика, чьи фигуры соответствовали различным типам мужской фигуры. Самый старший из них (по возрасту) – пенсионер дядя Саша – сухонький, небольшого роста старичок. На его примере удобно было постигать основы пластической анатомии, до того ясно читались на его теле основные анатомические узлы. Второй – высокий, статный, как будто литой – Алексей Гробов, чем-то напоминающий античные образы стройностью и плавным перетеканием форм своего тела. И, наконец – бывший моряк, среднего роста, коренастый Костя, поражавший всех своей мускулатурой, натренированным телом, чем-то напоминавший героические образы Микеланджело.

Я выбрал тогда в качестве натуры Алексея. Мне хотелось отразить в своем рисунке пластичность его тела. Как сейчас помню первое наше занятие по рисунку.  Ставший уже к тому времени для меня легендой Александр Леонидович появился совершенно неожиданно. Может быть,  это было неожиданным для меня, хотя на самом деле, это было самое обычное занятие по рисунку в нашей мастерской.  Вошел небольшого роста, одетый в безукоризненно сидящий на нем, как с иголочки, серый костюм, человек. Аккуратно подстриженные волосы были тронуты сединой. Его доброе лицо озаряла улыбка, а внимательные глаза, так и сияли солнечными лучиками. Быстро окинув взглядом всех присутствующих, он стремительно двинулся к нам. Началась работа, его работа.

Александр Леонидович не обошел никого вниманием. Возле каждого студента он останавливался, анализировал его рисунок, каждому давал совет. На одного студента у него уходило примерно 10-15 минут. Веселость взгляда уходила куда-то на второй план, Королев становился предельно внимательным и сосредоточенным. В этот короткий промежуток времени, он давал студенту предельно ясный, исчерпывающий совет – основные направления, в которых он должен вести свой рисунок и, самое главное, рисовал схемы, это я увидел, наконец, воочию.

Александр Леонидович говорил: «Всматриваясь в фигуру, важно проследить то состояние, которое характерно для различных частей тела при опоре на одну ногу. Найти их положение помогает представление о вертикальной и горизонтальной осях тела, о плоскости, на которой стоит фигура, касается ее следками опорной и свободной ног».

Он утверждал, что во время работы уточняются пропорции, при этом желательно не пользоваться подсобными измерениями, сопоставляя части тела: торс — ноги, длина рук — высота фигуры и т.д.

Необходимо следить за главными продольными и поперечными делениями, что очень важно при определении поворотов, наклонов, ракурсов форм. Этот этап работы требует большого внимания, надо охватывать всю фигуру в пространстве, определять ее движения и постановку. Рисуя, необходимо чувствовать конструкцию форм, представлять себе, как одна форма возникает из другой, как другая переходит в третью и т.д. Чтобы разобраться в сложной форме, надо ее строить, сначала намечая в виде упрощенной схемы, постепенно в ходе работы усложняя ее.

Во время работы надо сохранять одну точку зрения, с которой начали рисовать, но нельзя стоять долго на одном месте. Следует всматриваться в модель со всех сторон, тогда можно лучше понять ту форму, которую надо отобразить.

Необходимо постоянно анатомически анализировать форму, это поможет преодолеть поверхностное копирование модели, даст возможность осознать реальную пластическую форму, подчеркнуть характеристику основных масс.

«В начале работы, — неоднократно повторял Королев, — большое значение имеют линии, как границы форм и как вспомогательный этап при построении формы».  Нужно стремиться к масимальной пространственности, глубине, объемности модели. Только в тоновом объемном рисунке можно правильно передать пропорции и характер модели, добиться материальности пластической формы, пространственности и глубины частей тела.

Нельзя разделять работу над рисунком на какие-то замкнутые этапы, как построение, постановка, пропорции, моделировка тоном и т.д. В процессе всей работы от начала до конца эти этапы тесно переплетаются и требуют постоянного напряжения и работы разума.

Александр Леонидович настаивал на том, что все время необходимо думать о сохранении цельности света и тени, следить за изменением силы светотеневых контрастов. Они, как правило, сильнее вблизи от источника света и убывают по мере удаления от него. Снижают контрасты и на формах, наиболее удаленных от глаза рисующего. Надо следить за светораздельной линией, которая выявляет строение формы.

Рисунок может быть выполнен очень скромными средствами в очень легкой тональности. Совсем не обязательно достигать тех отношений, которые существуют в натуре. Но необходимо выдерживать отношения от самого светлого до самого темного в пределах задуманной гаммы.

Линия должна помогать выявлению границ костей, мышц, сухожилий. Линия и тон должны быть тесно связаны друг с другом, как дополняющие друг друга способы передачи пластической формы.

Работая над рисунком человеческой фигуры, надо добиваться естественности движения, не быть на поводу у модели, которая двигается, сбивает позу. Необходимо помнить, что изменение положения формы оставляет неизменной ее пластическую сущность.

«Со временем, — говорил Александр Леонидович, — приходит умение работать, опуская предварительное построение, держа его в уме, ориентируясь на основные опорные пункты. Появится возможность отойти от строгой дисциплины, сухости, которые так необходимы в процессе изучения, но навсегда должно остаться стремление анализировать и точно передавать натуру».

Помимо основных занятий, указанных в расписании, я старался рисовать дополнительно. Александр Леонидович  всегда поощрял подобные желания студентов, не ограничивая их количеством учебных заданий. В частности я, будучи на третьем курсе, посещал занятия по рисунку на пятом курсе, где рисовали двойные постановки, гораздо сложнее по своим задачам, чем те задания, которые по учебной программе полагалось рисовать нам. Хочется особо отметить этот курс. Там учились талантливые ребята, ставшие впоследствии замечательными художниками и педагогами: среди них — Александр Кирович Быстров, который сейчас является ведущим преподавателем рисунка института им. Репина. Я многому учился и у них.

Александр Леонидович был разносторонним педагогом.  Помимо практических занятий, он занимался теоретической и просветительской деятельностью – его статьи, посвященные методике преподавания рисунка,  помещены в научных сборниках института. Он читал лекции. На одной из таких лекций мне удалось побывать. Это было в 1986 году. Лекция проходила в помещении Рисовальных классов, на Литейном дворике. Собралось очень много слушателей. Спустя какое-то непродолжительное время, по материалам этой лекции была сделана выставка в деканате живописного факультета. На ней были представлены схемы рисования человеческой фигуры – т.е. весь наглядный материал, наработанный в течение многих лет его преподавательской деятельности, служивший практической основой его теоретических изысканий. Для меня и для многих наших студентов это представляло огромную  ценность. Курсом младше у нас учился Сергей Мачехин, который был ко всему прочему и великолепным фотографом. Он сделал фотографии с выставленных схем. Затем я их оформил, наклеив в альбом, который существует до сих пор. Эти схемы очень помогли мне в моей педагогической работе.

Рисунок был стихией Королева, его страстью. Главной задачей своей учебной и педагогической деятельности Александр Леонидович считал сохранение и преумножение лучших традиций классической школы рисунка. Потом он неоднократно нам повторял то, что наша школа рисунка – одна из самых лучших. Он рассказывал нам о том, как однажды он ездил в учебную командировку по разным странам, посещал различные  художественные учебные заведения. Собранный им материал, он использовал в свое время на научной конференции по рисунку.

Александр Леонидович был поражен тем, что в таких странах как Италия, Франция, которые мы по праву считаем колыбелью классического искусства, во многом  академические реалистические традиции в преподавании рисунка были утрачены. Его поразил следующий курьезный случай. Как-то он присутствовал на занятии в одном из учебных заведений Италии. Студенты рисовали сидящего натурщика, разместившись к нему…спиной! Вероятно, так им было удобно. Не доверяя верности своего глаза, каждых из студентов, когда возникала необходимость в нанесении в нужном месте линии на листе бумаги, оборачивался к натурщику, и с помощью металлической палочки, которая, была у каждого, делал необходимые замеры, на основании которых и проводилась очередная линия или наносилась тень. Тем самым, творческий контакт художника с живой натурой практически сводился к нулю, и рисунок становился своеобразным свидетельством механического перевода на бумагу линий и штрихов.

Есть еще одна история, которую нам поведал Александр Леонидович. Она немного трогательно-романтическая. Гуляя в Париже по Монмартру, Королев внимательно рассматривал рисунки художников, работавших там. Одна из художниц, предложила нарисовать его портрет. Александр Леонидович согласился. По окончании работы, он поблагодарил эту женщину, и  ответил ей встречным предложением,  нарисовать ее портрет. Она, конечно, также согласилась, заинтересованная тем, кто же, на  самом деле, этот незнакомый господин. Но, когда потом она увидела свой портрет, выполненный рукой мастера, то не нашла слов для выражения своего восхищения. И, когда наша делегация уезжала домой, то эта художница в знак своего восхищения талантом мастера, пришла в этот день к отъезжающему нашему автобусу проводить своего нового знакомого. Этот трогательный знак уважения и высокой оценки нашей художественной школы Александру Леонидовичу запомнился на всю жизнь.

Он любил и восхищался искусством, готов был говорить о нем часами. С  каким вдохновением рассказывал он нам о том, что видел в Египте. Его поражало мастерство древнеегипетских мастеров пластики, которые чувствовали малейшие нюансы изменения формы и объема. Эти изменения, колебания формы легко было ощутить, проводя рукой по поверхности статуй, насколько все в этих шедеврах древней пластики было естественно и органично. Неуловимость пластики заключалась в том, что мастер воплощал в своей скульптуре даже то, что не видел человеческий глаз, и только, прикоснувшись ладонью можно было ощутить колебания формы.

Его мысли об искусстве, высказанные зачастую в рабочем порядке по ходу занятий с нами, или даже в неофициальной обстановке, в дружеских беседах, отличались ясностью, искренностью и большой философской глубиной. До сих пор помню рассказ о росписи Сикстинской капеллы Микеланджело. Тогда этот художник был для меня кумиром. Остался он им и поныне. Александр Леонидович пытался до нас донести свои  впечатления. «Вы просто не поверите, — говорил он. — Когда я рассматривал сидящие фигуры фрески, я пришел к выводу, о том, что в реальной жизни, человек, какими бы физическими качествами он ни обладал, никогда не может сесть в такую позу, но как это убедительно, как добавляет к общему образному строю этого произведения! Выходит, что искусство – это еще и обман! Но обман убедительный, заставляющий людей плакать, радоваться, сострадать, восхищаться, наслаждаться красотой жизни?»

Да, жизнь Александр Леонидович очень любил, любил и ценил каждое ее мгновение.

Помню один случай. Как-то Андрей Андреевич Мыльников поставил очень красивую с большой творческой задумкой, как он умеет всегда делать, двойную  постановку по живописи. Два натурщика – с мотоциклом. Вот этот мотоцикл и навел Александра Леонидовича на воспоминания. Он вспомнил первые послевоенные годы. Тогда в Академию был откуда-то завезен трофейный немецкий мотоцикл. Хотя он и  использовался для реквизита, на самом деле был в полной исправности, т.е., как говорят об автомобилях, на ходу. Иногда на него садились студенты, и устраивали гонки по коридорам Академии. Начинался их путь у деканата живописного факультета, затем – мастерский поворот у кабинета анатомии, и, тогдашний байкер, выходил на финишную прямую. Он брал полный разгон и тормозил у дверей научной библиотеки.

Александр Леонидович часто вспоминал то время, не просто потому, что это была его молодость, а, скорее всего, за то ощущение жизни. В те послевоенные годы в институт пришло много молодых людей, бывших фронтовиков. Они горели желанием наверстать то, что было упущено с войной, доделать то, что когда-то не успели доделать, обустроить, сделать лучше мир, который они спасли, и в котором им было даровано право жить.

 

Жизнь в институте, несмотря на многие бытовые неудобства и лишения была очень насыщенной и интересной. Помимо того, что студенты с большим желанием и увлечением и увлечением учились, они устраивали интересные мероприятия. Душой всего этого был студенческий профком, в большинстве своем состоявший из ребят-фронтовиков. Александр Леонидович рассказывал, как в те годы в академических мастерских организовывались праздничные вечера. Накрывался большой стол, приглашались гости. Приходили юноши и девушки из университета, консерватории. Беседовали об искусстве, устраивали интересные игры, танцы, студенты консерватории играли на музыкальных инструментах, пели, жизнь била ключом.

Я даже видел несколько фотографий, сделанных на этих мероприятиях. С нами на курсе, в одной группе со мной, училась Оля Орешникова, внучка Виктора Михайловича Орешникова. Она показывала нам их, листая старый семейный альбом. Веселые, озорные, молодые лица смотрели на нас с этих снимков. Там были и Андрей Андреевич, и Александр Леонидович и сам Виктор Михайлович Орешников.

Последняя встреча с Александром Леонидовичем Королевым состоялась в 1987 году. Позади сдача экзаменов, бессонные ночи, защита дипломной работы. Мне предстояло уехать к месту моей будущей работы в Молдавию, в Кишиневский педагогический институт им. И.Крянгэ. Шли последние приготовления перед моим отъездом. Я пришел в институт, чтобы подписать обходной лист. В коридоре, возле учебной части мне встретился Александр Леонидович. Мы тепло попрощались, он пожелал мне удачи, и, напоследок, сказал, что если ты будешь в компании своих друзей–художников, вспоминай обо мне.

Больше нам не довелось уже встретиться. Известие об его безвременной кончине я получил уже в Кишиневе. Мне позвонили друзья. Я не смог приехать на похороны, послал телеграмму соболезнования, которую наш преподаватель, коллега Александра Леонидовича по мастерской – профессор Алексей Константинович Соколов, прочел на гражданской панихиде.

Для меня это была большая потеря. Кто-то любит повторять банальную истину о том, что незаменимых людей нет. Это не так. Каждый человек уникален. Он живет в своих делах поступках, в том, что он сделал. Хорошие и добрые дела помнят. Эта память в сердцах людей. По сегодняшний день живут художественные произведения, созданные рукой Александра Леонидовича. Среди них – мозаика на здании математико-механического факультета. С-Петербургского университета, где по стечению обстоятельств учится мой сын Артем. Существует и поныне огромный витраж перед входом в станцию метро Гостиный двор, посвященный русской революции. Правда, он сейчас закрыт дорогими и броскими рекламными щитами – таковы реалии нашего времени- времени развивающегося капитализма. Но, кто знает, придет время, и это произведение очистится от этих внешний наносных и ненужных атрибутов. Я верю в это.

У меня в фотоальбоме есть студенческая фотография тех времен. Мы – я, мои друзья Леха Иванов, Валька Бобыльков, — сфотографировались с Александром Леонидовичем на субботнике в коридоре института. Солнечный день. Александр Леонидович стоит и улыбается — солнцу, ребятам, хорошей погоде, у него хорошее настроение. Таким он мне и запомнился с тех пор – хорошим добрым человеком.






Индекс цитирования.